Тезисы о дружбе народов в Советском Союзе начали звучать еще в 30-х. Их можно было услышать и на собрании партийного руководства, и в академических кругах. Эта идеологема стала частью государственной пропаганды, которая находила свои отголоски и в искусстве, и в образовании, и в общественной жизни. Но что скрывалось за ней? Можно ли было говорить о реальной дружбе дружбу народов? На этот вопрос у историков есть свои ответы.
Рождения идеологемы
Участник проекта «Ликбез. Исторический фронт», кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории Украины Геннадий Ефименко рассказал, что такое пропагандистское клише начало активно использоваться в Советском Союзе уже с середины 30-х годов. Считается, что впервые это выражение как идеологему высказал Иосиф Сталин. Произошло это в конце 1935-го во ходе его речи перед колхозниками Таджикистана и Туркменистана. Подхватил эту идеологему и новый руководитель КП (б) У Никита Хрущев, которого Кремль в начале 1938 назначил первым секретарем ЦК КП (б) У. И уже во время XIV съезда КП (б) У (июнь 1938) в его речи звучали тезисы как о необходимости братской дружбы с русским народом, так и о ликвидации вредительства в преподавании русского языка.
«Идеологема «дружба народов» внедрялась одновременно с восхвалением русской нации, русского языка, русской культуры в Украине. И в 1938 году действительно резко возросло количество часов изучения русского языка, были ликвидированы все национальные районы, которые существовали ранее в Украине. И, казалось бы, было сделано шаги к русификации. Правда, русификация немного отложилась в связи с присоединением Западной Украины. Даже отложилось увеличение часов русского языка на определенное время. Но сама эта идеологема «дружбы народов», в которой есть старший брат, старший народ и младшие народы, она все время была под таким значением», ― рассказал Ефименко.
А вот до Голодомора главным принципом национальной политики Советского Союза декларировался интернационализм. Мало того ― основной опасностью был официально провозглашен именно русский великодержавный шовинизм. Вместе с тем историк отмечает, что уже в начале 30-х годов Сталин в узком кругу провозглашал тосты за «великий русский народ». Хотя на публичный переход некоторое время не решался. Но после Голодомора 1932—1933 годов политика начала меняться. И уже в 1933-м в УССР именно украинский местный национализм был провозглашен главной опасностью в национальном вопросе. А о русский великодержавный шовинизм больше никто не вспоминал.
«Ведущую роль в этой дружбе народов отдавалось именно россиянам. И непосредственно в этот же период происходит переход от идей интернационализма до того, как его сейчас называют историки, российского национал-большевизма. То есть это период, когда компартийное руководство начинает менять точку опоры. И вместо беспощадной критики прошлого царизма начинает опираться на государственные традиции Российской Империи. И вскоре появляются понемногу такие ордена, как тот же орден Александра Невского (1942 год), а еще в 1938-ом по мотивам измененной национальной политики труда историка Б.Волина «Большой русский народ» возникает, собственно говоря, иерархия народов. И среди них «великий русский народ» становится тем, кто помогает всем другим народам подняться до своего уровня. И стать выше остальных», ― отметил Ефименко.
В 1937 году главной темой в тогдашней прессе стала сотая годовщина со дня смерти Александра Пушкина. Шло восхваления русского народа и его культуры. Примерно с того же времени в Украине начали создавать положительного героя с Богдана Хмельницкого. До этого он выглядел как отрицательный персонаж, который отдал Украину на откуп российским господам. Некоторое время на него смотрели как бы на меньшее зло. А после этого Хмельницкого начали восхвалять, как, собственно говоря, и Невского, и Суворова. А в 1943 году, то есть в годы Второй мировой войны, Кремль даже ввел орден имени Богдана Хмельницкого. Продвижение образа именно этого гетмана было частью тогдашней политики. Хмельницкого восхваляли за то, что он «подружил» украинский и российский народы, а также «объединил», как тогда говорили, Украину с Россией.
Пропаганда велась с детского сада
«Это была целенаправленная политика центрального правительства Кремля. И политика направлена на то, чтобы не было всевозможных беспорядков между отдельными народами. Но, тем не менее, это имело двойной такой подтекст. Потому что, например, Россия на самом деле не была федерацией. Это сугубо централизованное государство. Также союзные республики. Они были не настоящими республиками, которые образовали Советский Союз. Это Кремль создавал его на определенных основаниях. Понятное дело, что в 1991 году, когда Советский Союз развалился, все эти скрытые противоречия между народными сразу проявились. Например, между армянами и азербайджанцами. В Молдове всевозможные кровавые схватки были. И в Казахстане. Причем они были не только спровоцированы, а, так сказать, спроектированны в Кремле. Для того, чтобы контролировать эти народы, натравливать друг на друга», ― рассказал доктор исторических наук, профессор, и.о. главного научного сотрудника отдела истории Украины 20-30-х гг. ХХ в. Института истории Украины Станислав Кульчицкий.
А на поверхности была дружба народов. Причем эта пропаганда начиналась еще с детского сада. И собственно, не заканчивалась до тех пор, пока существовал Советский Союз. Это происходило даже на уровне топонимов. Кульчицкий вспоминал Арку дружбы народов на киевском Крещатике. Правда, сами киевляне в свое время прозвали ее «ярмом». «Где встретиться? ― Под ярмом», ― говорили они. Продвигалась эта идеологема в академических и научных кругах.
«Я, например, прожил долгую жизнь. Работаю в том же Институте истории давно, с 1971 года. Принимал участие в таком празднике дружбы народов на Закарпатье. А Закарпатье ― это такая область, где живет много национальностей. Приезжала туда общесоюзная делегация. Я, как молодой ученый, выступал от академического сообщества. Там были и герои социалистического труда, и герои Советского Союза из Беларуси, Казахстана, Туркменистана и так далее. Делегация состояла из двадцати человек, не меньше. И вот мы ездили по селам и городам Закарпатья в сопровождении почетного эскорта на мотоциклах, выступали на митингах, говорили о дружбе народов. И я был свидетелем того, как один закарпатец коснулся туркмена, его национальной одежды. Он сказал: «Впервые в жизни вижу этого человека, туркмена. Оказывается, они есть в нашем большом Советском Союзе», ― вспоминал историк.
На подобные мероприятия советская власть не жалела ни средств, ни дополнительных ресурсов. В том же Институте истории даже был создан отдел истории дружбы народов, его сотрудники неоднократно участвовали в различных конференциях в столицах тогдашних республик. Как отметил Кульчицкий, это была целенаправленная политика Советского Союза. Люди должны верить, что в их стране живется прекрасно, а все народы сосуществуют в мире и согласии. Тогдашние средства массовой информации охотно освещали межэтнические конфликты за рубежом. Вместе с тем трения между народами СССР просто замачивались.
«Вся советская литература, литература социалистического реализма, имела в качестве своей сквозной линией укрепления дружбы народов. Взять, к примеру, тех же «Знаменосцев» Олеся Гончара. Но Гончар писал так, как надо. Но, как свидетельствуют его давно опубликованые дневники, он имел совсем другое мнение о том, что делалось в нашей большой общей стране. Он был проинформирован человеком. Я, например, не был таким. И многое воспринимал так, как меня учили начиная с детского сада», ― рассказал Кульчицкий.
Как отмечает историк, в те времена подобноя двоедушие было обычным явлением. Поэтому исследователям, в частности, бывает трудно изучать архивные документы. Ведь человек выходил на трибуну и говорил то, что от него ожидало руководство. А думать мог совсем иначе.
Двойные стандарты советской власти
«За весь этот период, даже когда опасностью был русский шовинизм, мне не приходилось встречать осужденных именно за него. В Украине так точно. Там даже такой статьи не было. А вот за украинский национализм куча всяких дел, куча обвинений в национал-уклонизме. Начиная с обвинений в членстве в национальных организациях, таких как Союз освобождения Украины, и заканчивая уклонами самих коммунистов ― так называемые хвильовизм, шумськизм, волобуевщина. В свое время Скрипник, когда еще был у власти, пытался в ответ на волну обвинений в уклонах в сторону «украинского национализма» инициировать борьбу с уклоном в сторону великодержавного шовинизма, так называемой «лебедивщиной». Бывший секретарь ЦК КП (б) У Дмитрия Лебедь был известен тем, что в 1923 году провозгласил так называемую теорию двух культур. Мол, пусть выживет сильнейшая. А Скрипник пытался использовать этот факт для организации борьбы с уклоном, так сказать, к российскому шовинизму. Но ему этого не дали сделать. А когда кто-то о таком писал, то Сталин говорил, что «совершенно невозможно проводить аналогию между позициями Лебедя и Хвылевого, так как позиция Лебедя ни в коем случае не означала поддержки контрреволюции». То есть, не подрывает основу Советского Союза, основу коммунистического государства», ― рассказал Ефименко .
О двойных стандартах советской власти вспоминал писатель Иван Багряный в своем памфлете «Почему я не хочу возвращаться в СССР?». Там он подчеркивал, что сталинский социалистический СССР по своей сути является сплошным концлагерем для порабощенных народов. Потому что формально республики имели право на национальную свободу вплоть до выхода с СССР. А на самом деле власть стремилась к созданию тоталитарной империи с единой администрацией, языком, культурой и идеологией.
«Поэтому малейшее проявление собственной воли любой из «равноправных наций» в СССР (кроме России) задушивается страшным моральным и физическим террором. Тем террором российский красный фашизм (большевизм) пытается превратить 100 национальностей в т. н. «единый советский народ», то есть фактически в русский народ. Потому патриотизм «местный», то есть патриотизм каждого из представителей тех 100 национальностей ― стремление к национальной свободе и независимости ― считается тягчайшим преступлением и так тяжело карается», ― писал Багряный.
Как отметил Ефименко, во время Второй мировой концепт «дружбы народов» определенным образом эволюционировал в сторону их равноправия. Но потом вернулся к первенству русского народа. История со стихотворением «Любите Украину» Владимира Сосюры, написанного в 1944 году, ярко это иллюстрирует. Стих сначала был хорошо воспринят. В 1947 он вошел в сборник поэта «Чтобы сады шумели», который в 1948-м был награжден Сталинской премией. А уже 2 июля 1951-го, то есть после снятия опасности отделения Украины, на страницах газеты «Правда» вышла разгромная редакционная статья под названием «Против идеологических извращений в литературе». В ней стихотворение Сосюры щедро поливалось грязью. В частности, поэта обвинили в «извращениях буржуазно-националистического характера». После такого разгрома дальнейшие произведения Сосюры не публиковавшиеся до смерти Сталина. Аналогичных обвинений потерпел кинорежиссер и писатель Александр Довженко после выхода в свет киноповести «Украина в огне». Подобные упреки огорчили литератора. Впоследствии Довженко так писал в своем дневнике: «... неужели любовь к своему народу является национализмом? Или национализм ... в неумении художника сдержать слезы, когда народу больно?».
В 1926 году в Москве состоялась премьера «Дней Турбиных» Михаила Булгакова. События пьесы происходят в Киеве на рубеже 1918—1919 годов. Правда, не все зрители остались в восторге от премьеры. Например, украинский драматург Николай Кулиш обвинял Булгакова в шовинизме. Его возмутило пренебрежительное и уничижительное отношение к украинцам со стороны российского писателя. Оно не удивительно ― в своем произведении Булгаков противопоставлял два мира. С одной стороны российский, изящный, интеллигентный, мир главных героев, с другой ― украинский, грубый, примитивный и не достойный всякого уважения. Поэтому неудивительно, что в пьесе Кулиша «Мина Мазайло» такая неприятная личность, как тетя Мотя из Курска, искренне восхищается спектаклем «Дни Турбиных».
Сам Булгаков, кстати, попал в свое время в немилость у официальных критиков. Его критиковали и за симпатии к белогвардейцам, и за мещанство, и за буржуазные настроения. Но только не за шовинизм. Именно этот его спектакль вызвал восторг у того же Сталина, который лично поспособствовал возвращению Булгакова в мир театра. А для украинцев, которые попали в опалу советской власти, подобной «милости» никто не делал. Многие представители украинской интеллигенции были обвинены в так называемом буржуазном национализме. На первом всесоюзном съезде советских писателей в 1934 году Николая Кулиша объявили буржуазно-националистическим драматургом, а его пьесы ― враждебными и националистическими по своей сути. В том же году он был арестован НКВД и впоследствии приговорен к 10 годам Соловецких лагерей. Однако выйти на свободу Кулишу так и не удалось. В 1937 году он был расстрелян в урочище Сандармох в составе так называемого «Соловецкого этапа» с более чем тысячей других осужденных. Его судьбу разделить такие украинские деятели культуры, как Лесь Курбас, Валерьян Пидмогильный, Николай Зеров, Валерьян Полищук, Григорий Эпик, Клим Полищук.
Как отметил Ефименко, некоторое время в Советском Союзе звучали лозунги, которые якобы были благоприятными для национальных культур. А на самом деле многие представители украинской интеллигенции были арестованы, а впоследствии ― казнены. Вместе с тем обвинения в великодержавном шовинизме в сторону россиян не звучали. Их могли обвинять в троцкизме или еще каких оппозициях. А вот в шовинизме ― никогда. Такое вот равенство и дружба народов.
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО, щоб бути в курсі свіжих новин
